Фэнтези 2007 [сб.] - Алексей Пехов

Ван Гариц и Павий подкрались достаточно близко, чтобы разглядеть часового, который маялся возле одной из деревенских развалюх. Значит, там и обитает начальство, туда и следует идти. А дальше уже играть на недовольстве гарнизонной службой, давить на чувство долга и вообще, действовать по обстоятельствам.

— Первым иду я, — Павий, как более опытный, привычно командовал, а ван Гариц не одёргивал вахмистра, понимая, что сейчас не до чинопочитания. — Меня уж всяко дело не тронут. Я погляжу, что там за дела творятся, и ежели всё в порядке, то вас позову, а буде там заговорщики, то скажу им, что я один спасся, а ваша милость в огне сгинули.

— Хорошо, — согласился ван Гариц. — Ступай.

Себе Павий оставил только нож, всё остальное передал ван Гарицу, отполз в сторону, там поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к караульному. Часовой окликнул его, Павий что-то ответил и беспрепятственно вошёл в дом. Гариц ждал. Долгое ожидание начало раздражать, когда на крыльцо вышел офицер, видимо, командир поста. Сделав несколько шагов в сторону леса, он громко крикнул:

— Ваша светлость! Всё в порядке, можете выходить!

И хотя сигнал должен был подать Павий, изнывший ожиданием ван Гариц поднялся навстречу. Ведь этот человек тоже был в форме и почтительно звал его. В этот самый момент из дома донеслось:

— Изме!.. — вопль оборвался, словно Павию заткнули рот или, вернее, перерезали горло.

— Вот он! — закричал офицер, указывая на ван Гарица. — Взять!

Только теперь ван Гариц узнал Браска. До чего меняет человека его наряд; достаточно поменять серый секретарский сюртучок на расшитый офицерский камзол, и ничтожество обретает осанку и благородство. За спиной мелкого интригана во всём блеске встаёт власть, так что измена становится государственной необходимостью, а угодливая подлость высшей мудростью.

Стало ясно, что Павий угодил в ловушку, и даже если он ещё жив, помощи от него не будет. Со стороны деревни спешили солдаты; ван Гариц понимал, что ему следует немедленно бежать, но всё же сделал шаг навстречу Браску и метнул копьё.

Охотничье копьё, скорее действительно рогатина, а не воинское оружие, совершенно не приспособлено для метания. Гариц промахнулся совсем немного, копьё ударило не в горло, а в грудь, и стальная кираса спасла Браска. От удара секретарь-камердинер кувырнулся в траву, но остался жив.

— Тревога! — орал он, лёжа на земле. — Белич, скачи к его сиятельству, остальные за мной! Взять самозванца!

Ван Гариц развернулся и побежал в сторону леса, из которого так стремился выбраться.

Вторые сутки граф ван Гариц бежал, спасаясь от банды заговорщиков. Бежал через свой лес, по своей земле, от собственных подданных, которые травили богоданного государя, словно дикого зверя. Граф давно был бы пойман и убит, но у ван Мурьена насчитывалось слишком мало верных людей, и он не мог организовать облаву как следует. Ясно, что за одну неделю вероломный дядюшка не успел переманить на свою сторону всех сановников, не говоря уже о комендантах дальних крепостей. Любой из военачальников, несомненно, захочет выслужиться и, значит, поддержит законного государя. Не может ведь в каждом гарнизоне сидеть по Браску, столько камердинеров у ван Мурьена нет. Так что дядюшкино положение покуда очень и очень шатко. Честно говоря, его даже жаль; задумывая переворот, он не мог ожидать, что ван Гариц выживет в лесном пожаре, да не в простом, а в жутком огнёвском пале, о котором легенды ходят. В гибель молодого графа поверит любой, собственно говоря, люди уже поверили, но некстати приключившееся воскрешение племянника может мгновенно разрушить планы ван Мурьена. Значит, воскресшего надо добить, пока о нём не знает никто, кроме горстки доверенных людей. Это понимали и дядя, и племянник, и все, пошедшие за ван Мурьеном. Уж им-то точно не сносить головы в случае неудачи заговора.

Вторые сутки люди ван Мурьена гнали беглеца в самую гущу гиблого леса. За ночь ван Гариц сумел оторваться от преследователей, но он понимал, что, удаляясь от населённых мест, теряет последнюю надежду на спасение. Единственное, что ему оставалось, попытаться пройти лес насквозь, перевалить Карловы горы и очутиться в землях Райбаха, где просить помощи против родного дядюшки. Старый герцог, конечно, не упустит возможности посеять смуту в землях Гарица и помощь предоставит, выторговав предварительно что-нибудь в свою пользу. А может и не выторговывать... У герцога нет сыновей, лишь одна взрослая дочь. Соседи давно намекают, что династический брак мог бы разрешить все противоречия между странами. С этим трудно не согласиться, и хотя принцесса Элиза на три года старше ван Гарица и вовсе не сияет красотой, но когда речь идёт о тысячелетней истории, три года не кажутся сроком, достойным упоминания. А красота и вовсе зависит от суммы гонорара, полученного придворным живописцем. Так что это вполне достойный выход. Главная неприятность в том, что с Райбахом существует прекрасное морское сообщение, и туда же ведёт удобный приморский тракт. А вот через пущу и Карловы горы ходят разве что контрабандисты и огнёвские поселенцы.

Впрочем, ван Гариц рассчитывал именно на это. Раз огнёвские возят уголь в Райбах, значит, туда ведут тропы, не обозначенные на дядюшкиной карте. Но пройти по этим тропам можно лишь с помощью или, по крайней мере, с согласия лесовиков, которым в высшей степени наплевать на происхождение и законные права ван Гарица. Не станут же они ему помогать из-за цвета ресниц... в лучшем случае сохранят жизнь и определят на рабскую работу при угольных ямах. Для них он, видите ли, прирождённый пепельник; бери деревянную лопату и выгребай из ямы золу.

Все остальные варианты спасения были совершенно сказочными и припахивали житиями святого государя. Скажем, из чащи явится шаговитый урсох и пожрёт заговорщиков, а графу поклонится, как законному властителю этой земли. Неплохой, кстати, вариант, если доведётся выбраться из заварухи, ему можно будет дать ход. Не признаваться же во всеуслышание, что пользовался покровительством мятежных мужиков. А урсох на гербе будет выглядеть весьма импозантно.

Ещё было бы неплохо предупредить огнёвских холопов, что солдаты возвращаются. Тогда поддержка углежогов была бы обеспечена. К сожалению, этот вариант уже не состоялся. Ещё вчера над вершинами леса взметнулись дымы, и не голубоватые султаны, рождённые незаконной, но всё же мирной работой, а густой сигнальный дым. Значит, в Огневе уже никого нет, времени на сборы достаточно, так что хозяева и каши в печи не оставят, и курицы не позабудут. Зато сигнальщики явно натропят всюду следов, что должно затруднить погоню. Хоть в этом судьба к нему благосклонна.